Период между окончанием Первой мировой войны в 1918 году и возникновением Третьего рейха в 1933-м был време­нем огромных перемен в Германии, метаморфоз немецкой военной машины. Этот период начался крахом Имперских вооруженных сил, падением кайзеровского рейха (так назы­ваемого Второго рейха 1871 — 1918 годов), провозглашением парламентской республики, ростом революционного движе­ния и одновременно возникновением многочисленных доб­ровольных военизированных организаций контрреволюцион­ной направленности («Фрейкоры», «Стальной шлем» и др.), а также формированием послевоенных немецких вооружен­ных сил — Рейхсвера. В 1935 году Рейхсвер неожиданно для всех станет Вермахтом и еще через несколько лет поставит на колени почти всю континентальную Европу.

11 ноября 1918 года закончилась Великая война, назван­ная через три десятилетия «Первой мировой»: в Компьенском лесу в штабном вагоне французского главнокомандующего маршала Фердинанда Фоша представители Германии подписали условия перемирия («Компьенское соглашение»), и немецкие войска стали возвращаться на родину. Правда, родина была уже не та: за три дня до этого — 9 ноября 1918 года — в Веймаре была провозглашена республика, вошедшая в историю как Веймарская. Ликвидация монархии как в войсках, так и в стране в целом многими была вос­принята крайне болезненно. Это время характеризуется общим по­давленным настроением в государ­стве, народ которого не считал себя побежденным и был убежден в пре­дательстве политиков и высшего ко­мандования. Хотя Германия не име­ла ни малейшего шанса на другой исход войны, кроме поражения (ввиду полного истощения своих материальных и людских ресурсов), боевой дух войск в последние дни был еще достаточно высок. Этому, безусловно, способствовало то обстоятельство, что к моменту капитуляции ни один вражес­кий солдат так и не вступил на землю Германии. Немцы проиг­рали войну на территории сопредельных государств. После вы­садки в Европе многочисленных американских войск летом 1918 года германское руководство окончательно осознало, что вой­на проиграна, и приняло единственно правильное решение — признать поражение. Не явилось ли именно это обстоятельство одним из роковых для судеб Европы в дальнейшем?

  Страна, которая сама не подверглась прямым ужасам войны, поля которой не устилали, подобно полям многострадальной Фландрии, сотни тысяч трупов, города которой остались стоять целыми, а тихие деревни не превратились в кирпичную пыль, страна, которая видела возвращение из-за границы своей много­численной усталой армии, разоруженной, но полной решимости сражаться (во всяком случае, так стало казаться уже через неко­торое время), и была уверена в подлом предательстве, такая стра­на неминуемо должна была проникнуться духом реваншизма.

 Стоит заметить, что немцам всегда было свойственно пере­оценивать свои возможности и военные достижения. Так, глав­ное морское сражение войны — Ютландская битва — в Германии громогласно объяви­ли победой. Однако после этой «победы», произошедшей еще в 1916 году, немецкий флот Открытого моря ушел в свои базы и лишь один раз (в 1917 году) вышел в море, да и то частично. В конце концов, когда корабли попытались вывести с баз в 1918 году, на них вспыхнул мятеж. Экипажи просто не верили в победу.

 Если бы Первая мировая закончилась так же, как Вторая, вряд ли можно было бы так легко поднять население на новый передел мира. Начиная вторую войну, немецкий на­род имел за своей спиной вместо дымящихся развалин первой воспоминания об относи­тельно комфортной ее развязке и обиду на весь мир, умело раздуваемую новыми лидера­ми. Немало масла в огонь подлило чувство национального позора от условий Версаль­ского договора, которым правительства Антанты поставили побежденного, но гордого и не сломленного духом противника в унизительное положение. Если причины, ввергнув­шие процветающую Европу 14-го года в кровавую бойню, до сих пор остаются таинствен­ными и непостижимыми, то недовольство немцев после «Версаля» было вполне доста­точным фактором для немедленного начала новой войны. Не было только сил.

  Итак, лето 1919 года.

Германия потеряла все свои колонии, Эльзас и Лотарингию (завоеванные еще в 1871 и принадлежавшие ей до 1648 года), Мемель (Клайпеду), Позен (Познань), часть Прус­сии и Верхней Силезии, а также веру в свое правительство. Она вынуждена была отдать почти весь свой боевой флот и большую часть гражданского, 14 тыс. боевых самолетов, пустить в переплавку тысячи крупповских орудий, 60 тыс. тонн станочного оборудова­ния. Вдобавок ко всему ей предстояло выплатить колоссальную контрибуцию победи­телям: только с 1919 по 1921 год 5 млрд тогдашних долларов США золотом. Немудрено, что, оказавшись в такой ситуации, страна оказалась подвержена вирусу революции, который, подобно только что отбушевавшей «испанке», шел с Востока.

  Революции всегда сопутствует контрреволюция (или другая революция, с иными задачами), и миллионы ставших не только безработными, но и попросту выброшенными на улицу солдат, все достояние которых составляли их кресты и раны, стали вли­ваться в многочисленные полувоенные организации. Многие из них оказались по раз­ные стороны баррикад. Страну сотрясали восстания, уличные сражения, захваты тер­риторий и просто уголовный террор. Не обошлось и без переворотов. Так, в марте 1920 года группа офицеров во главе с генералом фон Люттвитцем провозгласила в Берлине создание нового правительства, просуществовавшее всего 5 дней.

   Наиболее серьезной реваншист­ской организацией тех лет явился Добровольческий корпус (Freikorps). Некоторые его отряды были отлично вооружены, вплоть до уце­левших от конфискации самолетов, и весьма многочисленны. Общая численность Фрейкора в период 1918-1923 годов оценивается в 200—300 тысяч человек. Главным, но не единственным, врагом этих отрядов были коммунисты, которых в свою очередь тоже нельзя было назвать «мальчиками для битья». Подразделения Фрейкора сражались за территории в балтийском регионе, на восто­ке Германии отражали польские притязания в Верхней Силезии. Появившиеся позже (в 1923 году) Штурмовые отряды дополнили палитру незаконных и неконтролируемых военизиро­ванных, а то и просто открыто вооруженных формирований.

  Однако новой Веймарской республике были необходимы официальные и законные (в том числе и в международном смысле) вооруженные силы. Поэтому 6 марта 1919 года был принят Декрет о создании Временного рейхсвера (Vorlaufige Reichswehr), или временных не­мецких сил обороны. Эти силы должны были состоять из временных Сухопутных войск (Vorlaufige Reichsheer) и временного военно-морского флота (Vorlaufige Reichsmarine). В составе Сухопутных войск, насчитывавших примерно 400 тыс. человек в 50 бригадах, было много бывших фрейкоровцев. 30 сентября 1919 года эра имперской Германии окон­чательно отошла в историю и немецкая армия была преобразована в сухопутные войс­ка переходного периода (Ubergangsheer). Она состояла из 30 бригад и также частично базировалась на членах Фрейкора.

  28 июня 1919 года, подписав формальный мирный договор, германская делегация как бы ратифицировала перемирие от 11 ноября предыдущего года. Согласно этому документу, а речь идет о знаменитом Версальском мире, подписанном в Зеркальном зале Версальского дворца под Парижем, немцам было позволено иметь вооруженные силы численностью не более 100 тыс. человек. Эти силы получили окончательное на­звание Рейхсвер (Reichswehr, от Reich — государство, империя и Wehr — оружие, обо­рона) и состояли из Сухопутных войск (Reichsheer, 85 тыс. чел.) и Рейхсмарине — воен­но-морского флота (Reichsmarine, 15 тыс. чел.). В свою очередь сухопутные войска со­стояли из двух командований групп, которым подчинялись 7 пехотных и 3 кавалерийские дивизии, и не могли иметь танковых подразделений любого типа, а также химического оружия, дальнобойной и тяжелой артиллерии. Рейхсмарине мог иметь на вооружении лишь корабли береговой охраны (устаревшие линкоры, легкие крейсера, эсминцы, миноносцы, катера), общее количество которых составляло 36 единиц, и не мог распо­лагать подводным флотом любого тоннажа (напомним, что много торговых судов было конфисковано в счет репараций). Военно-воздушные силы в Рейхсвере не предусмат­ривались ни в каком виде. В стране отменялась всеобщая воинская повинность, а ми­нимальный срок службы должен был составлять для офицеров 25 лет, для нижних чи­нов— 12. Этим предполагалось предотвратить создание обученного резерва. Германии запрещалось иметь Генеральный штаб, наступательную разведку и военные академии. В общей сложности 440 статей Версальского договора (75 тыс. слов) были посвящены теме военных ограничений.

7 мая 1919 года условия договора стали известны миро­вой общественности и повергли немецкий народ в изум­ление. Страна выполнила условия Компьенского согла­шения, сложила оружие и вывела войска из сопредель­ных стран, закрепила смену монархии на парламентскую демократию. Народ, ко всему прочему считавший, что вся вина за развязывание войны лежала прежде всего на Фран­ции и России, ждал совершенно другого решения побе­дителей. Немецкое правительство во главе с президентом Эбертом подписало договор за 19 минут до истечения пос­леднего срока. Полная морская блокада Германии и мно­гочисленные войска Антанты, стоявшие вдоль Рейна, не оставляли выбора. Неизбежное было воспринято как пре­дательство. Тем более что такая оценка произошедшего — поражение не в результате слабости, а в результате изме­ны — успокаивала болезненное самолюбие немцев и была охотно воспринята всеми слоями населения. С этого момента любой немецкий политик, хотя бы частично при­знающий договор, был обречен на скорую политическую смерть, в то время как всякий, проклинающий «яд Версаля», «цепи Версаля» и т. п., набирал очки.

Теоретически договор призван был оградить в дальнейшем мир от угрозы войны с немецкой земли. Возможно, люди, работавшие непосредственно над его текстом, уже ощущали настроения реванша в послевоенном германском обществе, которые успели сформироваться за прошедшие семь с половиной месяцев мира. Эти люди хотели обезопасить свои государства одним росчерком пера. Однако 21 год спустя в насмешку над бывшими победителями немецкий фюрер продиктует условия капитуляции Франции в том самом вагоне и на той же самой поляне Компьенского леса, наглядно показав, чего стоили чернила Зеркального зала.

Подчинившись для вида решению стран-победительниц, командование Рейхсвера сразу начало искать способы обхо­да наложенных запретов. Посильную помощь в этом стал ока­зывать немцам СССР, который как нельзя лучше подходил для этой цели: удаленная от глаз западных наблюдателей Рос­сия не была участником Версальского договора. СССР имел достаточные мощности для производства вооружений, кото­рые простаивали из-за финансовой и общей разрухи после Гражданской войны. Кроме того, общая неприязнь к Польше позволяла найти хоть какие-то политические точки сопри­косновения у бывших противников.

 Бытует совершенно неправильное мнение, что будущих немецких танкистов и летчиков обучали в советских военных училищах. Просто эти училища располагались на территории СССР, но построены и оснащены они были целиком немца­ми на деньги Рейхсвера. Так, в 1923—1924 годах немцами была организована авиационная школа в Липецке, которая начала функционировать в полную силу в 1927 году после дооснащения. Танковая школа в Казани, с нуля построенная специ­алистами из Германии (включая учебные классы, мастерские, учебное поле), начала работать в 1928 году по прибытии опыт­ных немецких танков. Текущие расходы по обоим заведени­ям полностью несли немцы. В обеих школах, согласно вза­имной договоренности, обучалось некоторое количество со­ветских курсантов, оплачиваемых советской стороной. Так что не немцы учились у нас ездить на танках и летать на самоле­тах, а иногда совсем наоборот. Что касается распространен­ного мнения, будто бы знаменитый военачальник и теоретик танковой войны Гейнц Гудериан обучался в танковой школе в Казани, то это тоже не соответствует действительности. В ав­густе 1932 года в чине оберстлейтенанта Рейхсвера он всего лишь на несколько дней приезжал в Казань инспектировать ту самую школу (объект «Кама»).

Всем этим наше сотрудничество с Рейхсвером не ограничивалось. В конце 1923 года Реввоенсовет СССР вдруг принял решение о начале производства 77-мм артиллерий­ских снарядов якобы для вновь формируемых особых артдивизионов, вооруженных тро­фейными германскими орудиями. Главному управлению военной промышленности (ГУВП) было предложено изготовить 400 тыс. снарядов в штатный и мобилизационный запас за счет сверхсметных ассигнований. И это при том, что на советских складах было всего 12 германских 77-мм пушек, да еще нуждавшихся в ремонте. Очевидно, что сотни тысяч снарядов предназначались не для РККА. Это был секретный заказ из Гер­мании (через фирму «Метахим»), которая не могла из-за версальских ограничений про­изводить снаряды на своих заводах. Этот заказ был, несомненно, выгоден советской военной промышленности, т. к. позволял загрузить простаивающие производства и обеспечивал работой около 7000 че­ловек. В условиях строжайшей секретности он был выполнен к концу 1925 года. Испы­тания производились на отдельных полигонах, вся переписка уничтожалась, а готовая продукция отправлялась на склады близ Ленинграда, откуда тайно морем уходила в Гер­манию.

Существовали и другие проекты. С фирмой «Юнкере» велись переговоры о строительстве на территории СССР авиационного завода, с командованием Рейхсвера — о совместном строительстве завода по изготовлению иприта (акционерные общества «ВИКО», «Метахим», «Берсоль»), Этим планам не суждено было сбыться по разным причинам, например из-за некачественного и устаревшего оборудования, поставленного фирмой Штольценберга для производства ОВ.

Аналогично Рейхсвер сотрудничал с некоторыми другими государствами. По усло­виям Версальского мира Германии запрещалось иметь подводный флот, однако тайное его строительство не прекращалось ни на минуту. В 1927 году в результате парламент­ского расследования скандала, связанного с информацией о строительстве на турецких верфях, контролируемых фирмой Круппа, подводных лодок для Германии, был вынужден уйти в отставку глава военно-морского командования Ганс Адольф Ценкер. Его место занял адмирал Эрих Редер, под руководством которого была разработана новая секретная программа создания ВМФ, в том числе и строительства подвод­ных лодок. Большую помощь Рейхс­веру концерн Круп па оказал и в дру­гих областях вооружений. До и во время войны предприятия Круппа выпускали до 3 тыс. орудий в месяц (включая знаменитые «Большую Берту» и «Длинного Макса»). После Версаля компания имела право про­изводить полевые пушки лишь одно­го типа в количестве 4 (!) штук в год. Однако глава концерна Густав Крупп фон Болен унд Гальбах, воспользо­вавшись тем, что ограничения не ка­сались его зарубежных заводов, быс­тро наладил производство оружия в Швеции и Голландии, а в самой Гер­мании производил тракторы, кото­рым только не хватало башни с пуш­кой, чтобы стать танком. Кроме этого, в конструкторских бюро концерна продолжалась разработка новых артиллерийских систем, ведь проекти­рование оружия не запрещалось до­говором. По данным американской разведки, к маю 1921 года, т. е. менее чем через год после Версаля, Крупп  получил несколько десятков патен­тов по системам управления огнем, взрывателям, снарядам, тяжелым пушкам и т. п. Для «будущего воскрешения Германии, сбросившей цепи Версаля» (слова самого Гус­тава Круппа), он всячески старался сохранить рабочий и инженерный потенциал своей фирмы. Но главной задачей немецкого командования была подготовка личного состава ар­мии и сбережение опытных офицерских кадров. В первые годы существования Рейхс­вера (с 1919 по 1926) шеф Управления Сухопутных войск генерал Йоханнес Фридрих Леопольд ,более известный как Ганс фон Сект, приложил для решения этой задачи все свои силы и талант. Созданный им Рейхсвер был независим не только от всех политических движений и партий, но практически и от правительства. Это было государ­ство в государстве. Говорят даже, что за обнаружение в его рядах нациста или коммуни­ста впоследствии (уже при военном министре Грёнере) доносчика награждали золоты­ми часами.

  Желающих служить в армии в годы разрухи и безработицы было хоть отбавляй. Это позволяло производить среди соискателей на солдатский ранец строгий медицинский и интеллектуальный отбор. Достаточно сказать, что после медкомиссии и изнурительного экзамена по физподготовке кандидаты писали сочинение на тему «Поче­му я хочу служить в Рейх­свере». Срок службы, ого­воренный контрактом (и Версалем), как уже отме­чалось выше, должен был составлять не менее 12 лет. Излишне говорить, что обучение рекрутов в Рейх­свере проходило по чрез­вычайно напряженной программе. Рядовых там готовили как унтер-офи­церов, а унтер-офицеров так, чтобы они могли в случае резкого увеличения личного состава принять под команду подразделе­ния, заняв должности младших офицеров. По­скольку соотношение ря­довых и унтер-офицеров в Рейхсвере не регламенти­ровалось версальскими ог­раничениями, его довели почти до 2:1, а чтобы как- то сохранить офицерский корпус, ограниченный четырьмя тысячами человек, Сеект пристраивал офице­ров на гражданские долж­ности в правительствен­ных учреждениях или пе­реводил их в полицию.

Под фиктивными безобидными названиями Сеект спрятал Генеральный штаб (Войс­ковое управление), разведку Генштаба (Статистический отдел. Служба благосостояния), военные академии (специальные курсы). Пехотным подразделениям в 300 человек при­сваивались наименования и знамена старых прославленных полков императорской ар­мии. Таким образом завуалировано формировались кадрированные полки, способные в случае мобилизации десятикратно увеличить свою численность. Все это создавало условия при необходимости быстро развернуть Рейхсвер в миллионную армию.

Следует упомянуть и о так называемом «черном Рейхсвере». Это были отряды быв­ших фрейкоровцев общей численностью до 60 тыс. человек, замаскированные под рабочие бригады и дислоцированные вдоль германо-польской границы. Заботу об осна­щении этих отрядов взял на себя официальный Рейхсвер. Правда, впоследствии всех их пришлось расформировать из-за недисциплинированности и политической актив­ности. Прекрасным резервом армии становилась немецкая полиция, численность ко­торой превышала численность самого Рейхсвера (одна прусская полиция насчитывала 85 тыс. человек). В полиции проходили подготовку по полной армейской программе тысячи человек, а некоторые полицейские офицеры впоследствии командовали диви­зиями и корпусами Вермахта.

Но необходимую подготовку немецкая молодежь получала не только в армии. В Гер­мании в это время возникло много спортивных организаций, в частности авиацион­ных, планеристских, парашютных и т. п. обществ и союзов, поощряемых и поддержи­ваемых армией. Впоследствии (при нацистах) они влились к такие структуры, как На­ционал-социалистский летный корпус (NSFK), Национал-социалистский автокорпус (NSKK), Немецкий авиаспортивный coюз(DLV), Германский союз противовоздушной обороны (RLB), Служба оказания скорой технической помощи (TeNo) и другие. Все это были кузницы кадров для будущих Люфтваффе, Кригсмарине и Сухопутных войск Вермахта.

 К моменту прихода к власти нацистов в начале 1933 года Рейхсвер был готов к развертыванию в современную армию приличествующего Германии размера. Так что вов­се не Гитлер был, как сказали бы сейчас, архитектором новой немецкой армии. Но он активно продолжил ее строительство. Впрочем, к этому времени в стране уже не было того международного контроля начала 20-х годов. Поэтому, выждав чуть более двух лет, 16 марта 1935 года фюрер объявил об отмене всех ограничений в отношении немецкой армии, восстановил всеобщую воинскую повинность и объявил о формировании но­вых дивизий. Рейхсвер был переименован в Вермахт, а его составляющими стали: Су­хопутные войска (das Heer), Люфтваффе (die Luftwaffe) — Военно-воздушные силы и Кригсмарине (die Kriegsmarine) — Военно-морской флот. Западные державы не пред­приняли никаких более или менее значимых контрдействий. Более того, через три ме­сяца после этого Великобритания заключила с Гитлером военно-морское соглашение, разрешающее Германии дальнейшее вооружение на море в пределах установленного с англичанами соотношения сил. А еще через несколько месяцев подразделения Вер­махта уже вступили в демилитаризованную Рейнскую область при полном отсутствии ответных действий со стороны победителей 1918 года. На этом можно было считать все 440 ограничительных статей Версальского договора окончательно денонсированными.

Итак, Рейхсвер, не участвуя за 16 лет своего существования ни в одном, даже самом маленьком, сражении, выиграл трудную и очень важную кампанию. Воистину можно сказать, что немецкая армия, как птица Феникс, возродилась из пепла и вскоре удиви­ла весь мир и ужаснула Европу. Удивила не особой численностью или экстраординар­ным оружием, а умением, выучкой, четким пониманием принципов современной вой­ны и волей к победе. За пять кровавых лет она научила этой новой войне и других. Увы, этот великолепный инструмент оказался в руках человека, отравленного ядом безум­ной идеологии изобретенного им же самим национал-социализма.