В ночь на 23 июня 1941 года в Ленинграде была объ­явлена первая воздушная тревога. Утром того же дня ру­ководство уголовного розыска сформировало две оперативные группы — по борьбе с тяжкими и особо опасными преступлени­ями и по раскрытию краж госу­дарственного и личного имуще­ства. Первую группу возглавил Василий Федорович Лемехов, вторую — Трофим Андреевич Кравцов (бывшие погранични­ки и опытные оперативники). Уже на второй день войны в уго­ловный розыск стали поступать сведения о ночных налетах, грабежах квартир и продоволь­ственных магазинов. Ленин­градский уголовный розыск в годы войны стал воюющим под­разделением.

   Сотрудники угрозыска при обороне Ленинграда сража­лись в составе дивизии НКВД на самом опасном направле­нии, а также в составе дивизии народного ополчения, куда записались добровольцами во­семьсот сотрудников милиции и уголовного розыска. Батальо­ном добровольцев командовал Александр Петрович Приезжев. В уголовном розыске Приезжев работал с 1935 года, участвовал в 128 вооруженных операциях по обезвреживанию бандитов, был награжден оружием с над­писью «За беспощадную борь­бу с врагами», а в 1940 году — орденом Красной Звезды. Батальон под командованием Приезжева участвовал в боях за Гатчину, Павловск и Пушкин. 150 бойцов батальона погибли в этих боях.

  За годы войны сотрудни­ки милиции Ленинградской области подготовили работу антифашистского подполья и партизанских отрядов, созда­ли в немецком тылу обширную разведывательную сеть, кото­рая поставляла информацию для командования Ленинград­ского фронта. В партизанском отряде, сформированном из со­трудников ленинградской ми­лиции и уголовного розыска, воевал Алексей Петрович Гвоздарев. Бывший матрос крей­сера «Яков Свердлов», Гвоздарев стал оперативником в 1935 году, 37 раз принимал участие в задержании пре­ступников. В отряде партизан Гвоздарев был разведчиком- подрывником, попал в плен, оказался в концлагере под Каунасом, а потом в лагере смерти «Якобштале». Оттуда его отправили в Бельгию, на угольные шахты, откуда он бежал, оказавшись в Арденнах — центре бельгийских патрио­тов, боровшихся с немецкими оккупантами. Здесь Алексей Гвоздарев возглавил боевую русскую группу, которая со­вершала налеты на немецкие гарнизоны, взрывая склады с боеприпасами и горючим. Не­мецкие солдаты, прозвав со­ветского милиционера «Неуло­вимый Алекс» назначили за его поимку вознаграждение в сто тысяч франков. За участие в боях с фашистскими захват­чиками Алексея Гвоздарева наградили знаком «Участник Сопротивления».

ПОРЯДОК В БЛОКАДНОМ ГОРОДЕ

   Война изменила и харак­тер правонарушений. Особен­ной была ситуация в блокад­ном Ленинграде. В первые два месяца войны в городе наблю­дался почти шестидесяти про­центный спад правонарушений по сравнению с двумя предво­енными месяцами, но с нача­лом продовольственного кри­зиса количество преступлений резко возросло.

К 1942 году на десять тысяч человек в городе совершались примерно четыре-пять убийств, что превысило довоенный уровень в пять — десять раз. Совершались они чаще всего обычными жителями города просто для того, чтобы выжить. Как правило, в таких случа­ях ограничивались мерами ад­министративного воздействия, однако почти во всех районах города действовали и профессиональные воровские шайки. Для борьбы с этими явлениями сотрудники милиции организо­вали особую службу прикрытия для охраны наиболее крупных ленинградских очередей.

БАНДИТИЗМ ОСОБОЙ КАТЕГОРИИ

   Зима 1941-1942 годов породи­ла тот вид преступлений, ко­торый фигурировал в сводках происшествий по городу, как «преступления особой катего­рии». Так называли факты кан­нибализма. Для этого явления в уголовном кодексе РСФСР не было предусмотрено статьи, поэтому «все убийства с целью поедания мяса убитых» квали­фицировались как бандитизм. В отчетах прокуратуры подоб­ные случаи также шифрова­лись под рубрикой «бандитизм (особая категория)». Подобные случаи начали фиксировать с декабря 1941 (первый был заре­гистрирован 25 ноября). За первую декаду месяца было зафиксировано 9 случаев каннибализма; за две последующие недели — 13; к 12 января 1942 года — 77; первую декаду февраля — 311. В милицейской сводке от 28-29 января 1942 года сооб­щалось: «Случаи людоедства в городе уменьшились. Если за первую декаду февраля за лю­доедство было арестовано 311 человек, то за вторую декаду арестовано 155 человек. Всего за эти преступления арестова­но 879 человек. Дела на 554 че­ловека следствием закончены и переданы на рассмотрение Во­енного Трибунала, 329 человек расстреляны, 53 приговорены к 10 годам лишения свободы».

  К сентябрю 1942 года слу­чаи каннибализма становятся редкими, и только в специ­альном сообщении от 7 апреля 1943 года впервые говорится, что в марте «не было отмечено убийств с целью употребления в пищу человеческого мяса...».

Среди арестованных за «бандитизм особой категории» женщин было большинство (больше пятисот человек). Возраст преступников со­ставлял от 16 до 40 лет. Среди арестованных больше всего было безработных и «лиц без определенных занятий», только 131 человек являлись коренны­ми жителями города.

Еще одной блокадной про­блемой были карточки. По данным карточного бюро, рост заявлений об утере продоволь­ственных карточек зависел от ухудшения положения с про­довольствием в городе. Так, в октябре 1941 года было утра­чено 800 карточек, в ноябре — 13 тысяч, в декабре — 24 тыся­чи. Во всех случаях формули­ровки причин были одинаковы: «утеряны при бомбежке», или «утеряны при артобстреле», а если дом оказывался разру­шенным — «карточки остались в квартире».

При расследовании опера­тивникам надо было выявить тех, кто пытался извлечь выго­ду из «карточного режима». За год было проверено боль­ше семи тысяч организаций. В результате выявили почти четыре с половиной тысячи человек, незаконно получав­ших карточки; одиннадцать тысяч получали карточки на «мертвых душ». В ходе перерегистрации карточек в 1941-годах было конфисковано тридцать тысяч карточек. С це­лью отобрать продукты и кар­точки совершались нападения и убийства, но их было меньше, чем случаев людоедства.

Так, в начале 1942 года за грабеж было арестовано 26 человек. Тогда же зареги­стрировали 11 случаев напа­дения на повозки с хлебом и продовольственные магазины. Бандитские нападения перио­да блокады в основном совер­шали дезертиры из действующей армии.

РАСКРЫВАЕМОСТЬ БАНДИТИЗМА В ВОЕННОМ ЛЕНИНГРАДЕ БЫЛА ВЫСОКОЙ: в 1942 г. - около 80%; в 1943г.-почти90%; в 1944-1945 гг. были ликвидированы все бандитские группировки.

  В 1944 году начался массовый возврат ленинградцев из эва­куации. Вернувшись, жители подавали заявления о розыске пропавших вещей. Подобных заявлений в отделениях ми­лиции накопилось на общую сумму в девятнадцать миллио­нов рублей. Ленинградская милиция и уголовный розыск смогли вернуть имущество граждан на одиннадцать мил­лионов — то есть более семи­десяти процентов.

За время войны милицией Ленинграда было изъято у преступников шестнадцать миллионов рублей наличных денег, пять тысяч долларов США, почти сто пятьдесят килограммов изделий из золота и других драгоценных металлов, более полутора тысяч золотых монет. Ценности были направлены в фонд обороны.

В течение всей войны оперативные службы Ле­нинграда работали по 18-20 часов в сутки, при этом никакие льготы на них не распространя­лись. Ни работники уголовного розыска, ни ми­лиционеры не получали никаких дополнитель­ных пайков и даже не снабжались по нормам воинских частей, обходясь обычной карточкой, как у всех ленинградцев.

Распоряжением от 10 апреля 1945 года за про­явленное мужество и героизм в боях с немецко- фашистскими захватчиками 270 тысяч со­трудников милиции СССР были награждены орденами и медалями. 30 человек удостоены почетного звания Героя Советского Союза.