В одном из залов Третьяковки выс­тавлена картина Александра Бубно­ва «Утро на Куликовом поле», напи­санная в 1943—1947 годах. И хоть исполнена она на высоком профес­сиональном уровне, художник неволь­но оказался в плену ложных представлений о том, что являло собой непобедимое воинство великого князя московского Дмитрия Ивановича. Потому-то он создал образ не вели­колепно вооруженной и умело управ­ляемой рати, способной не только от­разить бешеный натиск Орды, но и наголову разгромить ее, а изобразил восставших крестьян XVII—XVIII ве­ков. Вот и смотрят на нас с полот­на простоволосые ополченцы, кто с топором, кто с рогатиной, кто с но­жом, кто с копьем. Пешие — в одном ряду с конными...

Если бы на Куликово поле пришло такое войско, то вскоре на месте Мо­сквы. Варшавы, Праги, Берлина. Ри ма, Парижа и других европейских столиц щипали бы травку низкорос­лые ордынские кони!

Не следует забывать, что, действуя по заветам Чингисхана, ордынцы ни­когда не вступали в бой, не имея подавляющего численного превосход­ства над противником. Поэтому 8 сентября 1380 года на каждого ру­сича приходилось по три врага. Хо­чу сразу же оговориться — согласно  данным, приведенным, ска­жем, в книгах А. Н. Кирпичникова, выходит, что на Куликовом поле 36 тыс. русских воинов противостоя­ли до 100—120 тыс. ордынцев

Основным оружием бездоспешной легкой конницы, составлявшей боль­шую часть Мамаева войска, был лук. Любой ордынец, имея в колчане 30 стрел, выпускал до дюжины их в минуту, довольно точно поражая подвижную цель.  На рыси всадник способен развить до 12—15 км/ч. при этом кочевники обычно «открывали огонь» с 300 м, стремительно сбли­жаясь с противником. Выходит, 1 тыс. ордынцев могла обстреливать русских в течение полутора-двух ми­нут, обрушив на них до 30 тыс. стрел. А сколько их могли выпустить 100 тыс. ордынцев? Не менее 3—4 млн. Выстоять под таким смертонос­ным дождем могли лишь бойцы, об­ладающие стрелонепробиваемыми  средствами зашиты

Русь выставила против Мамая 24 тыс. ратников тяжеловооруженной пехоты городовых полков, пополнен­ных крестьянами-добровольцами, и около 12 тыс. конных витязей. Дмитрий Иванович целиком исполчил (собрал почти все конные княжеские дружины и пешие городовые полки) Московское великое княжество и Владимиро-Суздальскую землю, час­тично — Северную и Северо-Запад­ную Русь. Кроме московских, ростовских, суздальских, белозерских, сер­пуховских, кашинских витязей, в бит­ве участвовали псковичи, смоляне, брянцы, трубчевцы, стародубцы, кон­ный литовский отряд и небольшая дружина новгородских ушкуйников. На Куликово поле пришли лучшие рыцари Европы — русские витязи кованой рати — тяжеловооруженные конники в прочных латах из булат­ной стали на доспешных конях. К седлам витязей приторочивались дальнобойные самострелы, выпускав­шие железные стрелы на 800— 1000 м, в то время как ордынский лук, поражал лишь на расстоянии 150—200 м. Каждый русский витязь в совершен­стве владел приемами метательного и рукопашного боя, привычно чувст­вовал себя в тяжелых латах — ведь военному делу его учили с трехлетне­го возраста! Знаменитый Засадный полк состоял именно из таких вои­нов-профессионалов, такие же бойцы кованой рати защищали оба крыла русского воинства, а потом замкнули железное кольцо вокруг вражеских полчищ и покончили с ними, пол­ностью изрубив их.

Большой полк и вплотную примы­кавший к нему Передовой полк со­стояли из пеших ратников городовых полков-ополченцев, однако... превос­ходно обученных военному делу. Го­рожане-ремесленники, торговцы и крестьяне пригородных сел вопреки общепринятому мнению обладали от­менным холодным оружием и, говоря современным языком, ежегодно про­ходили двух-трехмесячные «лагер­ные сборы». Они и в мирное время разделялись на десятки, сотни и ты­сячи, возглавлялись постоянными ко­мандирами и по сигналу тревоги бы­стро занимали известные им места на городских стенах или для похода — в пешем строю.

На вооружении пеших латников со­стояли самострелы, мечи, топоры, копья; латы и кольчуги с наручами, металлические перчатки, набедренни­ки, наколенники и поножи, латные сапоги, шлемы со стальными личина­ми, червленые миндалевидные щиты. Центр русского боевого порядка на Куликовом поле был предельно пло­тен: шесть стальных рядов Передо­вого и девять Большого полков, при­чем в передних рядах стояли отмен­ные стрелки. Они и «открыли огонь», как только ордынцы двинулись в ата­ку. Каждые восемь секунд рвали воз­дух залпы из 4—6 тыс. самострелов, а ведь в зоне их действия вражеская конница находилась не менее 10 мин., неуклюжая 50-рядная пехота с ге­нуэзскими наемниками в челе — не менее 25 мин. А тех, кому удалось прорваться к Передовому отряду, встретила стальная щетина копий.

Невероятно? Что же, обратимся к летописи: «Богатыри русские и хоруг­ви их, аки живы пашутеся, и доспе­хи их русские, как вода во все вет­ры колебающиеся. А шеломы на гла­вах их, аки утренняя заря во время ведра светящееся и яблоцы шеломов их, аки пламя огненное». Ничего не скажешь, великолепная картина, но, обратите внимание, о лапотни­ках с рогатинами ни слова!

Узнав о движении Мамая и его союзников, Дмитрий Иванович при­нялся немедленно собирать войска; выступил из Москвы и, устроив рат­никам смотр в Коломне, двинулся на юг вдоль берега Оки. Такой маршрут был избран им, очевидно, для того, чтобы прикрыть свой фланг естествен­ной преградой Если московское вой­ско подверглось бы внезапному напа­дению союзников ордынцев — литов­ского князя Ягайло или же, допустим и такое, Олега Рязанского, то рус­ские, мгновенно развернув боевые порядки, прикрыли бы рекой тылы.

После переправы через Оку близ Лопасни Дмитрию и его военачаль­никам предстояло решать, кого из противников следовало встретить пер­вым. Великий князь учитывал, что Ягайло и Олег наступали на узкой полосе, главным образом по дорогам, и поэтому их рати не причиняли особого ущерба местному населению. Иное дело Мамай. Жадные до добы­чи кочевники сулили великие беды русским деревням, селам и весям. По­этому, задумав бить врагов по раз­дельности, Дмитрий хотел, прежде всего, выбить из коалиции ордынцев.

Дмитрий Иванович поспешил фор­сировать Дон в непривычное по тог­дашним правилам войны время — ночью. И в этом рискованном пред­приятии был глубокий расчет: созна­вая, что Мамай может знать от ла­зутчиков достаточно много о москов­ской рати, Дмитрий надеялся, что ноч­ная переправа исключит возможность внезапной атаки его тыла одним из противников, а назавтра ратники успеют подготовиться к бою

...То сентябрьское утро на Кулико­вом поле было туманным. Еще не видя друг друга, но твердо понимая, что кровавой сечи быть, оба войска — шумная, многоязыкая орда и суро­во-сосредоточенные полки русских княжеств — выходили на места, оп­ределенные военачальниками.

Оживлен был Мамаев стан. Почи­тая разгром русскими Бегича всего лишь досадной неудачей, предводи­тель ордынцев, ожидая подхода со­юзников, уверовал в успех.

А каждый из русских витязей и ратников знал: на поле Куликовом можно лишь умереть со славою ли­бо победить. Третьего не дано.

Утром 8 сентября 1380 года на Ку­ликовом поле выстроились два вой­ска ( схемы 1 —4). Московское возглавлял Стороже­вой полк (I) Семена Мелика, насчи­тывавший до тысячи конных витязей в булатных доспехах, за ним распо­лагались Передовой (IV) и Большой (V) полки, в рядах которых находилось 24 тыс, пеших ратников. Фланги их прикрывали полки Правой (II) и Ле­вой (III) руки, в которые входило по 3—4 тыс. тяжеловооруженной кованой рати, восседающей в толстых латах на конях в броне. В тылу Большого полка Дмитрий предусмотрительно развернул 3600 ратников резерва (VI)» недалеко от которых развевался ве­ликокняжеский стяг, защищаемый 300 дружинниками (VIII). Слева, в дуб­раве, ждал своего часа Засадный полк (VII) — 4 тыс. витязей Дмитрия Боброка и Владимира Серпуховского.

Мамай двинул навстречу Стороже­вому полку свой передовой отряд (1) — от 3 до 5 тыс. бездоспешных легких конников. За ним готовились к атаке 14—15 тыс. спешенных тя­желовооруженных всадников (4), в центре их боевого порядка были 4 тыс. генуэзских наемников (на схе­ме они показаны синим цветом). С тыла их «подпирало» 26—36 тыс. спешенных легких всадников (5), за которыми разместился заградитель­ный отряд — 3 тыс. воинов (6), главной задачей которых было не до­пустить бегства ордынцев с поля боя. Фланги Мамаева воинства прикрыва­ли отряды легкой конницы, насчиты­вавшие 10 — 12 тыс. (2) и 15 — 20 тыс. бойцов (3). Справа и сзади главных сил ордынский военачальник развер­нул 3 тыс. резерва (7), а на неко­тором отдалении от своего КП, при­крываемого 1 тыс. охраны, сосредо­точил огромный обоз (9): до 70 тыс. телег и 300 тыс. лошадей.

  ...Около 11 утра туман рассеялся. Бой начался около 11 часов утра по­единком ордынского великана Челубея с русским витязем Пересветом, после чего Сторожевой полк Семена Мелика рассеял и большей частью уничтожил легкую конницу ордынского передового отряда, но, наткнув­шись на главные силы противника, отошел, присоединившись к полкам Правой и Левой руки.

На правом фланге русские витязи успешно отражали железными стре­лами атаки Мамаевых бездоспешни­ков, в центре Большой и Передовой полки тоже обрушили на приближа­ющихся ордынцев град стрел, осно­вательно опустошив ряды наступав­ших, и только после этого вступили с ними в рукопашный бой. На левом фланге правое крыло ордынцев, уси­ленное резервом, обрушилось на наш полк Левой руки, стремясь зайти в тыл Большому полку. Здесь, в пер­вом ряду, сражался и князь Дмитрий Иванович. Мамай бросил в бой все резервы. Ордынцы, не считаясь с громадными потерями, лезли напро­лом.

В центре боевых порядков продол­жалась ожесточенная рубка, ордынцы отчасти врезались в ряды Передово­го и Большого полков. В это же вре­мя под натиском превосходящих сил противника поредевший полк Левой руки отошел назад, в бой вступили великокняжеские дружинники москов­ского стяга, и Мамай, видя, что не­далек час, когда главные силы рус­ских будут охвачены и окружены, торжествовал победу.

Однако перед прорвавшимся врагом неожиданно появились пешие ратни­ки резерва, преградив ему дорогу стеной щитов, ощетиненной копьями. Железные стрелы, выпущенные из самострелов, выкосили сотни ордын­цев.

И в этот момент сзади на ордын­цев обрушился Засадный полк. Те­перь противник, уже лишившийся многих воинов, оказался между мо­лотом и наковальней — его с трех сторон уничтожали русские ратники и витязи. Этого ордынцы не вынесли и бросились бежать. Одновременно тяжеловооруженный полк Правой ру­ки перешел в наступление, рассеяв легких вражеских конников. Теперь русские окружили главные силы Ма­мая, разгромили их и перешли в пре­следование, уничтожая бегущих на протяжении почти 50 км. Русским до­стался и весь огромный обоз, на ко­тором Мамай держал все, что было необходимо для войска, и, кроме то­го, рассчитывал вывезти на нем «мос­ковскую добычу».